Как красота работает на экономику

Церковь Параскевы Пятницы в селе Барабаново Емельяновского района, возведённая в середине XIX века, вдруг стала чуть ли не местом паломничества. Точнее, именно таким местом она и стала. Как такое чудо могло произойти, расспросим Алексея Дмитриевича ЯЗЕВА, епархиального древлехранителя Красноярской и Ачинской епархии Русской православной церкви.

— Как священнослужитель употреблять слово «чудо» я на всякий случай воздержусь. То, что какая-то благодать на этом месте почивает, для меня очевидно. Но это оставлю за кадром, потому как я настоятель в Барабаново, а всяк кулик, как известно, своё болото хвалит. Так что скажу лишь о том, что существует объективно и для всех очевидно. А существует сохранность росписи в храме и сохранность окружающего храм пейзажа.

Надо признать, до недавнего времени люди не понимали ценности Барабаново. Ещё лет десять назад, когда мы только начинали говорить о красоте и уникальности этого места, атмосфера в обществе была скорее «нет», чем «да». За эти десять лет божьей милостью и трудами многих мы получили удивительный отклик даже от людей, далёких от церкви. Теперь ни у кого нет сомнений, что это место надо сохранить.

Кстати, таких мест в нашем крае немало. Поезжайте до деревни Минск Большемуртинского района, поезжайте в Курбатово Балахтинского района. Обалдеть, какие места. Почему-то сложилось мнение, что вот в Европе или где-то у нас в Калининграде — там красота. Но вот даже то место, где мы с вами сейчас сидим, оно же просто фантастическое (а сидим мы с отцом Алексеем на скамейке близ Свято-Троицкого собора на улице Игарской, — Г.Д.). Это центр города, самая старая территория сохранившихся погостов Сибири. Моя семья была абсолютно не религиозной, но каждое 9 Мая мы приходили сюда. Дед мой был фронтовик. Ещё ребёнком я всё здесь излазил. Надеюсь, что грядёт масштабная перезагрузка этого всего. Возьмите хотя бы сегодняшнее мероприятие (для уборки на кладбище у храма собрались волонтёры. И в таком количестве, что заняли практически всё прилегающее к нему пространство, — Г.Д.). Честно скажу, когда несколько лет назад об уборке на кладбищах начали говорить, я был скептически настроен. Но теперь вижу, что реально что-то меняется.

В целом отношение людей к земле, на которой они живут, стало меняться. Убеждён, из этого отношения формируется историческое сознание. А без него о каком патриотизме можно говорить? Мы с уважением должны относиться к месту, где живём, к людям, которые жили здесь до нас. А люди здесь жили замечательные. Помню, когда был студентом первого курса юридического факультета, наш историк Василий Васильевич ГРИШАЕВ рассказывал нам про удивительного человека — архимандрита Нифонта. Он был ветераном войны. На фронт ушёл из Кемеровской области. Был командиром орудия. В самом конце войны на озере Балатон ему осколком снесло обе коленных чашечки. Долго лежал один. Умирал. И тогда дал клятву Богу, что если выживет, пострижётся в монахи. Он выжил. Ноги его срослись, но перестали гнуться. В сорок девятом он принял постриг в Киево-Печерской лавре и тогда же стал главным регентом. У меня хранится часть его нотного архива пятидесятых годов. Хранится и его облачение. Раз в год в Барабаново я в этом облачении служу. В семидесятые он из Киева переехал в Красноярск и привёз сюда традиции Киево-Печерской лавры.

— Если говорить о традициях и историческом сознании, то в России они всё же не угасли. Ещё и проекта реставрации храма не было, а народ в Барабаново потянулся. Интересно, как отнеслись к идее возрождения храма местные жители?

— Первое время местные нас не принимали. И это нормально. В деревнях всегда так. Я уже семь лет как сельский священник и знаю, что деревня года два только присматривается. Потом либо принимает, либо нет. Барабаново не исключение. Тем более что до последнего времени это было страшно депрессивное место. Совершенно тупиковая деревня.

— Чем же люди там жили?

— Жили субсидиями, пенсиями, натуральным хозяйством. Мужики, кто не спился в девяностые, работали на вахте. Кто держал скотину, ездил продавать произведённую продукцию в Красноярск. А последние пять лет Красноярск сам приезжает в Барабаново за покупками. И капитализация земли сейчас взлетела до небес. То, что раньше не могли продать за шестьдесят тысяч, сегодня покупают за полтора миллиона. Место стало престижным.

Известный в стране специалист по реставрации объектов деревянного зодчества Андрей Борисович БОДЭ говорил мне, что в Карелии происходит то же самое. Как только начинает жить храм, начинает жить посад. Всегда появляются люди, которые хотят жить рядом с храмом. И не потому, что они глубоко верующие. Причин много. Вот и смысл Барабаново не только религиозный. Смыслов достаточно. Они и исторические, и архитектурные, и туристические. Места там изумительные. И рыбалка, и грибы, и ягоды. Транспортное плечо в шестьдесят километров для людей сегодня не проблема.

Вообще, это народный проект. Здесь и придумывать ничего не надо было. Импульс был дан снизу. Сейчас и краевая власть подключилась. Впервые были выделены просто грандиозные для Барабаново суммы — 60 миллионов рублей. А это и дороги, и подстанция. Ещё три года назад у нас высоковольтная линия проходила в трёх метрах от храма. Понятно, что так быть не должно.

— Значит, теперь есть бюджетное финансирование?

— Проектные работы и работы по консервации были проведены благодаря частным пожертвованиям. Сейчас подключилось государство. Финансирование идёт из краевого бюджета, потому как здание церкви — это охраняемый государством памятник регионального значения. Получатели денег не мы, а уполномоченные на то государственные структуры. Сделано немало. Например, этим летом был установлен молниеотвод. Мы бы сами этого сделать не смогли, дорого. Надо сказать, установили вовремя. Буквально через месяц была дикая гроза, и ударила молния. Молниеотвод сработал, всё осталось стоять.

— Замечательно. А на какой стадии сегодня реализация проекта?

— Собственно реставрационные работы ещё не начаты. Но проект реставрации готов. Он был выполнен Центральными реставрационными мастерскими в Москве почти четыре года назад. Заказчиком проекта был наш приход. Над проектом работала команда под руководством Андрея Борисовича Бодэ. Они занимаются именно деревянным зодчеством и неоднократно приезжали в Барабаново. Сегодня проект прошёл все необходимые экспертизы и согласования. Смета уточнена, идёт подготовка к тендеру. Надеюсь, что в ближайшее время будет определён подрядчик.

— С подрядчиками, подозреваю, не всё так просто. Есть из кого выбирать?

— Проблема рук есть везде. Уже много лет я участвую в различных московских совещаниях, где собираются мои коллеги епархиальные древлехранители. Приезжают они из Калининграда, из Владивостока, из Иркутска. Везде одно и то же. Когда дело доходит до стамески, до мастерка, начинаются проблемы.

В реставрации одних технических навыков недостаточно. Даже хорошему плотнику нельзя в один момент дать понимание дерева, которому двести, триста лет. В реставрации, как в медицине, главный принцип — не навреди. Человек должен понимать, где находится, к чему прикасается. Невозможно, выполнив подряд по строительству силосной башни, завтра идти реставрировать объект XIX века. Это разное состояние духа.

Когда в доковидную эпоху я ездил на повышение квалификации в столицу, там нас возили по реставрационным мастерским, по стройкам. Мы говорили с архитекторами, с рабочими. Бывали и в реставрационных мастерских музея Андрея Рублёва, общались с реставраторами икон. Из этих разговоров было понятно, что реставрацией надо жить, иметь особое состояние духа, как бы пафосно это ни звучало.

Специалистов-реставраторов, и не только проектировщиков, но и плотников, каменщиков, штукатуров, краснодеревщиков необходимо выращивать. К сожалению, та система, которая в советское время этим занималась, была утрачена. Сейчас она понемногу начинает возрождаться.

Но не все возможности используются. Например, ещё десять лет назад в Енисейске один из замов губернатора говорил: «Ребята, грядёт реальная работа. Пока есть время, давайте переформатируем местное ПТУ и начнём учить ребятишек не абстрактному чему-то, а кладке крупноформатным кирпичом и штукатурке реставрационными растворами. Скоро сюда придут большие деньги. Люди будут работать у себя дома, станут специалистами». Вроде начали, да до ума не довели. А ведь властью предлагалась любая помощь.

Если говорить не о том, что у нас плохо, а о том, что мы можем сделать, — нужна консолидация здоровых сил. Если каждый из нас, находясь на своём рабочем месте, неважно кто — священник, преподаватель, студент, человек из госструктур, хоть что-то за год сделает, то школа реставрации у нас будет. Школа как комплекс, объединяющий разных специалистов, наполненных тем самым духом, без которого подлинная реставрация невозможна.

Идея создания в Красноярске такой школы сегодня есть. О ней расскажет Александр Васильевич СЛАБУХА, профессор кафедры архитектурного проектирования Института архитектуры и дизайна Сибирского федерального университета.

— Начну с того, что опыт подготовки к юбилеям Енисейска и Минусинска показал нехватку специалистов реставрационного профиля — архитекторов, инженеров, мастеров рабочих специальностей. А впереди у нас 400-летие Красноярска. Необходимость формирования образовательного кластера, способного решить эту проблему, очевидна. Потенциал для этого в городе и крае накоплен достаточный — и образовательными учреждениями, и профессиональным сообществом.

Опираясь на эти силы и опыт, есть реальная возможность создать для сферы сохранения памятников специализированное научно-образовательное подразделение Института архитектуры и дизайна СФУ — профильную кафедру «Высшая школа архитектурной реставрации», или сокращённо, как мы называем, «ВШАР-Сибирь». Её задача — объединять усилия образовательных структур, проектно-производственных организаций и учреждений культуры для обеспечения подготовки специалистов разных уровней. По направлению «Реконструкция и реставрация архитектурного наследия» — это бакалавриат (5 лет), магистратура (2 года), аспирантура (3 года) и два года ассистентура-стажировка (послевузовская подготовка для выпускников творческо-исполнительских специальностей, — ред.)

Помимо высшего в школе можно будет получить и среднее профессиональное образование. Предусмотрена подготовка специалистов рабочих профессий, таких как реставратор декоративных штукатурок и лепных изделий, реставратор декоративно-художественных покрасок, реставратор произведений из дерева и реставратор памятников каменного и деревянного зодчества. Время подготовки десять месяцев. Профессиональные и образовательные стандарты по этим направлениям уже разработаны. Преподавать будут аттестованные мастера.

Но и это не всё. Предусмотрено дополнительное образование детей — школа юного реставратора. И это важно. Реставрация объектов культурного наследия требует от специалиста особой погружённости в профессию. И чем раньше оно произойдёт, тем лучше. Реставратор должен не только знать и уметь, но и обладать особым чутьём. А для его выработки нужна особая атмосфера. Создать такую атмосферу и должна Высшая школа архитектурной реставрации.

Идея родилась года три назад. Тогда же возникла содержательно-прагматическая мысль «поселить» этот архитектурно-реставрационный кластер в уникальное и единственное принадлежащее СФУ историческое здание — в учебный корпус на улице Ленина, 70. Здание имеет статус объекта культурного наследия регионального значения.

Оно, как никакое другое, способно обеспечить глубокое органическое единство со школой и способствовать созданию той атмосферы, о которой мы мечтаем. Здание расположено в историческом центре, обладает собственным архитектурно-художественным и культурно-мемориальным значением. Изначально в нём располагалась мужская гимназия, из стен которой вышли такие известные красноярцы, как художник Каратанов, архитектор Чернышёв и другие замечательные люди нашего города.

Проект реставрации здания готов. Он выполнен под руководством главного архитектора компании «ПроектСтройСервис» Геннадия Фёдоровича АНДРЕЕВА. В проект заложено всё, что необходимо для учебного процесса на всех стадиях подготовки специалистов. Предусмотрены учебно-производственные мастерские колледжа, оснащённые всем необходимым для образовательного процесса. Оборудование уже заложено в смету. Предусмотрено и три выставочных зала. Реставрационные работы должны начаться в следующем году.

— Да, работа проделана большая. А с чего всё начиналось? Откуда тот потенциал, о котором вы говорили вначале?

— Формально профессия архитектор-реставратор молодая. Она выросла из специальности «Архитектура» в семидесятые годы, когда памятники стали выявлять и ставить на учёт. В регионах были образованы группы исследователей на базе строительных или архитектурных факультетов вузов. У нас в Красноярском инженерно-строительном институте Юлия Израилевна ГРИНБЕРГ создала исследовательскую группу из молодых преподавателей, вчерашних выпускников и старшекурсников. Летом они работали в «поле», а зимой подготавливали документы для постановки памятников на учёт и охрану. В этой группе работал и я, тогда молодой выпускник архитектурного факультета.

Под руководством Юлии Израилевны в группе создавались паспорта, учётные карты и т.д. Всё это чемоданами отвозилось в Москву во Всесоюзный научно-исследовательский институт искусствознания. Там эксперты оценивали, давали рекомендации, и потом здесь на месте здания уже включались в реестр охраны объектов культурного наследия. Этот исследовательский материал, конечно, отражался в учебном процессе, в дипломных проектах. А двенадцать лет назад, когда ещё не было образовательного стандарта, по реставрации была открыта магистратура. Спустя три года появился и стандарт. Вот так идея и вызревала.

Надо сказать, интерес к профессии реставратора растёт. В этом году конкурс среди абитуриентов по направлению архитектурной реставрации в СФУ составил 3,8 заявлений на место. Это высокий показатель.

— А насколько велико поле деятельности для реставраторов в нашем крае?

— Почему только в крае? Мы же Сибирский федеральный университет. По сути, мы на всю Сибирь работаем. Да и на Дальний Восток. Конечно, на этой огромной территории концентрация памятников иная, чем в европейской части страны. Но это не умаляет значения наших памятников. Скорее наоборот.

Если говорить о востребованности специалистов в сфере охраны памятников, то оставим лирику и поговорим о деле. А оно состоит в том, что каждый стоящий на учёте памятник имеет охранный документ. В нём прописано, как здание содержать, с какой периодичностью проводить ремонтные работы, реставрировать. И здесь всё серьёзно — за несоблюдение предусмотрена административная ответственность, в особых случаях даже уголовная. Получается, максимум в десять лет надо делать новый проект. В соответствии с законом делается он лицензированными организациями, аттестованными специалистами. И это непросто. Например, для здания учебного корпуса на Ленина проект реставрации делался почти два года. Далее следует историко-культурная экспертиза проекта. Разумеется, её тоже выполняют аттестованные специалисты. Таким образом, за жизнью каждого памятника стоит большая и постоянная работа множества профессионалов — от архитектора до рабочего-строителя.

А теперь прикиньте, сколько у нас памятников сегодня и сколько будет завтра. Время идёт. То, что сейчас числится новой архитектурой, завтра может перейти в разряд памятников. Со всеми вытекающими правовыми последствиями. Кстати, определять, кому в памятники, а кому, образно говоря, под бульдозер, должны тоже аттестованные специалисты.

Надо сказать, что лицензированных организаций у нас в крае больше, чем где-либо в Сибири и на Дальнем Востоке. Этим организациям нужны специалисты. Много специалистов. Так уж сложилось, что Красноярск имеет статус активного субъекта в сфере реставрации. И терять его нельзя. По сути, мы столица этой деятельности за Уралом. Кстати, это даёт нам определённые преимущества, если вспомнить, что проектировщик имеет право проектировать для любого региона.

Вот так, начав с красоты, разговор вышел на преимущества и экономику, как и было заявлено. Потому что в создаваемом кластере с его особой атмосферой не только реставраторам, но и финансистам, экономистам, юристам будет чем заняться. Кстати, им сегодня тоже полезно проникнуться историческим сознанием. Ведь у этого сознания есть и экономический смысл, который профессионалам давно пора просчитать.

Галина ДМИТРИЕВА